Режиссерка-постановщица Оксана Тараненко убеждена: опера – стратегическое направление, с помощью которого можно миру рассказать об Украине больше. В 2022 году режиссерка поставила оперу Александра Родина «Екатерина», и «вооружившись» промоматериалами, уехала по Европе с культурной дипломатией. Однако столкнулась с полным незнанием украинской классической музыки и нежеланием дать ей место. Причина такого непонимания – оккупация россиянами мозгов европейцев именно через культуру.
Видео дня
Оксана Тараненко рассказала в интервью OBOZ.UA о своем опыте адвокации украинской оперы среди европейских коллег.
Люди, у которых есть желание рассказывать об Украине за границей, лучшие пропагандисты нашего государства
– Оксана, расскажите, как началась ваша борьба на культурном фронте?
– В первый год великой войны, Одесская опера и я, как постановщик, мы поставили оперу Александра Родина «Екатерина», масштабную, современную, специально написанную по заказу Одесской оперы. И вместе с «Суспильным» сделали хорошую телеверсию. Это были первые отключения электричества и первые серьезные бомбардировки. Все это было впервые и нам всем было очень страшно, однако это придавало смысл нашей жизни.
Тогда я поехала со всеми роликами, промоматериалами по оперным конференциям по Европе, чтобы продемонстрировать украинскую оперу на примере нашей постановки. Почему-то очень верилось, что это поможет нам победить – чем больше будут знать об Украине, чем больше будут знать об ее искусстве, тем легче будут помогать.
Враг в искусство вкладывает огромные деньги, «вепонизирует» искусство, и Европа эти деньги с удовольствием «ест». Например, большие музыкальные фестивали. Я говорю сейчас о классической музыке, оперном искусстве, о то в чем я хорошо разбираюсь. А Украина, к сожалению, не успевает об этом подумать. Мне кажется, что опера очень стратегический фактор, с помощью которого можно было об Украине больше рассказать. И собственно наша постановка Александра Родина «Екатерина» 2022 года, как и львовская премьера Евгения Станковича «Страшная месть», когда получили международную премию Opera Awards Company of the Year — важный для этого шаг.
– То есть опера как часть нашей пропаганды?
– Вообще, я думаю, такие люди как я, у которых есть желание помогать Украине за границей, которые разбираются в европейской музыкальной индустрии, и у которых есть языки, мы могли бы быть лучшими пропагандистами для государства. И продвигать косвенный украинский месседж. Потому что я искренне верю в то, что опера разговаривает с подсознанием человека и работает шире, чем сюжет или драматургия. С помощью оперы или балета можно действительно рассказать, понять о стране гораздо больше, чем просто прочитав новости.
Сейчас я ставлю спектакль в Сумском музыкально-драматическом театре, «Алису в стране чудес». Там существует запрет в режиме повышенной опасности выпускать спектакль и вообще играть на большой сцене. Но театр все равно живет, работает, там прекрасные и великие люди, играют спектакли в укрытии и собирают полные залы. Люди ходят, их просто невозможно остановить. Мы видим, что спрос на классическое искусство, на театральное искусство – огромный.
Сейчас современные композиторы пишут много сценических произведений, и эти произведения надо возить. Это огромные бюджеты, конечно, но их нужно возить. Мир должен слышать и знать украинскую музыку. Поскольку, если честно, ни одна украинская опера, ни разу не была поставлена за всю историю оперы ни в одном оперном театре мира. То есть, украинскую оперу не знают. А мы не можем сказать, что она хуже по качеству, чем, скажем, знающие очень хорошо польская или чешская опера, которая считается частью европейского музыкального наследия.
Повторюсь еще раз – опера это стратегическое направление. Мне кажется, если бы поехали такие произведения, как наша «Екатерина», или «Вышиваный. Король Украины» Аллы Загайкевич, к Украине было бы другое отношение.
Европейцы воспитаны на русской культуре и с этим нужно бороться
– Когда вы общаетесь с европейскими коллегами и рассказываете им о наших спектаклях в укрытии, о развитии классического искусства во время войны, как они на это реагируют?
– Там есть два фактора, которые мне очень не нравятся, и я не знаю, как с этим работать, но нужно. Они воспитаны на русской культуре: когда слышат Чайковский и Евгений Онегин, или Щелкунчик, или Достоевский, они сразу становятся на колени, хлопают в ладоши, и таращат глазки «боже, боже, как это возможно, чтобы представители такой культуры…».
Моя позиция, что русская культура должна быть забанена (отменена), по крайней мере, до нашей победы. И россиянам, а особенно представителям путинской власти, нельзя сейчас давать голос и давать возможность работать и зарабатывать в Европе и мире деньги. Я считаю, что культурный ценз должен действовать.
Но никто этого не делает. Чайковский (в широком смысле) прекрасно ездит по миру. Никто не сказал, что Чайковский плохой композитор или он кого-то убил. Но в данном контексте, когда война идет, и информационная в том числе, любая положительная коннотация чего-либо русского, она влияет на мозги европейских и мировых зрителей, к сожалению.
И особенно опасна, как мне кажется, тенденция, когда украинские музыканты или украинские кинематографисты, выступают на совместных мероприятиях с россиянами и даже выходят в российском репертуаре. Этим активно занимались например немцы – с 2014 года организовывали мероприятия, на которых украинцы и россияне должны выходить на одну сцену вместе, лелея странные иллюзии о символическом примирении. Наша огромная задача – объяснить, что мы не можем быть на одной сцене, потому что агрессор должен быть наказан, не могут быть военные преступления, и вообще то, что они совершают, не может быть просто нейтрализовано какой-то условной дружбой.
– Почему, по вашему мнению, так происходит?
– У меня такое впечатление, что европейцы не могут принять факт агрессии, им трудно назвать агрессора агрессором, потому что они понимают политкорректность. «Ну что они такого сделали, это просто искусство». Но искусство в руках врага — оружие, а в наших руках оно не оружие, пока, к сожалению.
Месяц назад я давала интервью журналисту фламадской газеты, где рассказывала, что некоторые мои коллеги, солистки театров, особенно женщины с детьми, уехали в Европу, потому что они спасают детей. И вообще, наши артисты, оказавшись за границей, пытаются работать в пользу Украины. И тут я вижу фразу, которой я не говорила: «Как и некоторые мои бывшие российские коллеги, музыканты, тоже оказавшиеся в Европе из-за путинского режима. И выступают на одной сцене с украинцами». У меня волосы встали дыбом, я, наверное, полночи с ним ссорилась. Эти люди никак нам не помогают, они не помогают нашей победе. Поэтому о них вспоминать в моем интервью — это просто издевательство. Я не могу пока разгадать эту загадку – к чему такие уточнения, чем именно это вызвано.
Он, мне кажется, услышал, но некоторая часть его сознания – меня не услышала. Хотя и признал, что я такого не говорила, что это самое его дополнение и переделал статью.
Те, кто сотрудничает с россиянами это предатели. И мне очень больно слышать и видеть наших музыкантов, которые играют Евгения Онегина, поют Бориса Годунова, или музыкантов мирового уровня, которые помогают Украине, а потом дирижируют «Пиковую даму» и говорят, что «Пиковая дама» никому не помешала и это прекрасная музыка.
Мне грустно все это наблюдать, потому что тоже какая-то оккупация головного мозга, которая, собственно, происходила сотни лет.
– Но ведь украинцы работают, иногда очень успешно, на больших европейских сценах…
– Об Украине с художественной точки зрения никто ничего не знает, нас всегда воспринимали как сырье. Когда талантливые молодые музыканты едут за границу и их радушно принимают там в консерваторию, потому что они все талантливы. Однако они растворяются в мировом репертуаре. А так, чтобы украинский продукт – то есть именно украинская постановка – такого почти нет.
Я обращалась и, наверное, сотни писем написала в разные оперные театры с просьбой рассмотреть возможность поставить украинскую оперу. «Может, вам будет интересна украинская украинская музыка, в рамках культурной дипломатии. Я могу показать образцы…». Мне даже не пришло ни одного письма с ответом «Спасибо, но нет». И в галерее писала, в культурные центры. Я не являюсь официальным представителем государства, я просто украинский режиссер, поэтому, наверное, им не интересно.
Некоторые европейцы, из художественных кругов, откровенно рассказывали мне, что, например в Швейцарии, есть много фестивалей классической музыки, которые функционируют на российские деньги. Поэтому они сейчас тихонько сидят и ждут конца войны, когда снова смогут присесть на эту же финансовую иглу. Потому они не могут откровенно выступать сейчас за Украину, потому что боятся потерять российские деньги.
Но есть и приятные примеры. Наши коллективы сейчас больше поехали по Европе, но это концерты, или гастроли. Я все же считаю, что присутствие в театральном репертуаре оперы или балета – это другое восприятие культуры. Я счастлива наблюдать, как шагает по миру Opera Del Mondo и другие произведения объединения Opera aperta. Знаю, что театр Франко вывозил свои представления на Авионский фестиваль. Такого, конечно, нужно больше.
Еще один прекрасный пример. У Александра Родина есть балет «Алладин», он поставлен в каунасском театре оперы и балета и идет там уже пару лет. Поставил его Сергей Кон, который был солистом в Совет Поклитару, а впоследствии сам стал хореографом. Сергей, кстати, сейчас защищает Украину в составе войска. Так вот, я когда-то общалась с директором талинского театра оперы и балета и сказала ему, что в Каунасе идет балет «Алладин», послушайте эту музыку. Он был уверен, что это не диснеевская франшиза, и очень удивился, что это украинский композитор, украинская музыка и украинская постановка, и она стоит поехать послушать и поставить у себя.
Но это не массовое явление, это очень единичные случаи, и я так понимаю, это стоило людям сверхусилий, чтобы это произошло.
– Российская культура, как часть российской пропаганды, навязывалась европейцам десятилетиями…
– Да, это очевидно. К кому ты не приходишь из культурных людей в гости в Европе, у них обязательно есть матрешка или икона. Не уверена, что все наши артисты и музыканты, работавшие в Европе до войны, отдавали себе отчет в том, что такое украинство, что такое быть украинцем вне Украины. А сейчас этот вопрос стоит остро. Это, мне кажется, вопрос нашего выживания.
Но я думаю, что здесь срабатывает колониальная традиция – относиться как миссионеры к туземцам – и Европа вся этим пронизана. Я много встречалась с пренебрежительным отношением, например, ко мне и к моим коллегам. Мне откровенно говорили: «Мы сочувствуем Украине, но на что нам украинская музыка? Приходится объяснять, что это не релевантные примеры, потому что наши классические композиторы учились в Италии. А современные композиторы, как и мы все, вообще существуют в общем информационном пространстве.
Желания много и разочарования много, и чувствую себя бессильной в определенной степени, потому что как прорвать эту европейскую психологию… капля за капля, надо приучать, внедрять.
Однако я знаю, что, скажем, в Швейцарии, в каждом более или менее крупном городе, в котором оказались украинцы, а в основном это украинские женщины с детьми, повсюду организуются самодеятельные хоры. Я знаю, что в Женеве более 6 хоров уже, в Лозанне, в Люцерне есть хоры, в Цюрихе. Поэтому шучу, что скоро в Швейцарии будет существовать хоровой фестиваль украинской музыки.
Все время украинцы как пчелы самоорганизуются и повсюду делают что-то музыкальное и творческое, потому что творчество – это наша природная черта.
